Наиболее вероятным сценарием территориального развития России можно считать концепцию «России агломераций», выдвинутую в 2017 году. Насколько она, по-вашему, оправдана экономически и географически?
В этой концепции есть, несомненно, здоровое экономическое зерно. То, что в местах концентрации людей и бизнеса экономика развивается быстрее — очевидно. А вот дальше — когда дело доходит до воплощения — начинаются вопросы. Вопрос первый. У нас и так всё шикарно концентрируется в месте под названием Московская столичная агломерация. Концентрация населения и денег вокруг Москвы идет сама: эта гигантская агломерация «пылесосит» ресурсы со всей страны. Вторая — агломерация Санкт-Петербурга. Северной столице государство институционально помогает стягивать финансовые ресурсы для развития: сюда переводят ряд учреждений, например, Конституционный суд; некоторые ключевые госкорпорации, как Газпром. Итак, с помощью властей Петербургская агломерация развивается относительно быстро. А вот все остальные города, даже миллионники, на фоне этих двух агломераций — просто золушки.
Причина очевидна. Она прежде всего — в статусе городов. Если Москва и Санкт-Петербург (теперь еще и Севастополь) — города федерального значения и субъекты Федерации, то остальные города — это муниципалитеты. У них просто-напросто мало денег и полномочий — а без этого быстрого развития не бывает. Все сколько-нибудь серьезные бюджетные средства концентрируются на региональном уровне. И эта ситуация планомерно усугубляется: федеральная власть принимает один за другим законы, перераспределяющие потоки ресурсов в пользу федерального центра, а в пределах регионов — в пользу регионального бюджета. В этом — причина медленно и плохо развивающейся инфраструктуры крупнейших городов-миллионников. В этом — причина медленного создания в провинции новых, качественных рабочих мест. В общем, главная проблема — это адская вертикаль, которая в России выводит все деньги с «земли» наверх.
Теперь про концентрацию населения. В отличие от Москвы и Санкт-Петербурга, другие города-миллионники, столицы своего региона, стягивают в основном жителей своего собственного региона. Растущая за счет миграций концентрация населения регионов в своих столицах способствует развитию строительства, торговли, но финансовых ресурсов недостаточно. В России традиционно не развиты межрегиональные перемещения — люди если выбираются, скажем, из Самары, то едут не в Пермь или Саратов, а в Москву и Санкт-Петербург. А из Челябинска не едут в Екатеринбург — сразу, опять же, в столицы. Вот и получается, что ресурсы для развития агломераций — то есть население и деньги— у региональных центров ограничены.
У некоторых крупных агломераций ресурсов все-таки больше. Понятно, что без всяких решений «партии и правительства», по совершенно объективным и естественным причинам быстрее будут развиваться крупнейшие города Юга России — Ростов, Краснодар. Вокруг них еще имеется обширная сельская местность, а значит — миграционные ресурсы. Неплохие возможности для развития у Казани и Уфы — это столицы больших регионов, в которых также продолжается урбанизация. А вот ресурсов для развития Новосибирска, или Омска, или агломерации Самара — Тольятти — Новокуйбышевск — совсем немного, значительная часть населения региона уже стянута в эти агломерациии. Урбанизация в этих регионах высокая, в селе осталось мало населения, нет ресурсов для заметного роста.
Так что мерить все российские миллионники одной меркой неправильно. Они, на мой взгляд, будут развиваться по-разному. Какие-то города будут расти быстрее, а где-то численность населения останется прежней.
Итак, резюмируем. Каждый из крупнейших городов-миллионников — это развивающаяся сфера услуг, жилищное строительство. Это помогает городам развиваться. Чтобы агломерации (кроме двух столичных) действительно росли, муниципалитетам нужно дать реальные ресурсы и полномочия. Нужно содействовать мобильности населения, создавать более удобные условия для аренды жилья. Облегчать условия для бизнеса, который, в свою очередь, обеспечит создание качественных рабочих мест. Таким образом, «узкое место» во всей конструкции —институциональные барьеры, включая конфигурацию власти. Если во всей стране плохой инвестиционный климат, вряд ли его можно сделать намного лучше в крупных городах. Необходима перестройка всей системы управления, реформа «правил игры».
Добавлю, что крупнейшие агломерации и так будут развиваться быстрее, чем Россия в целом. Но по-разному. Москва как бежала, так и будет бежать впереди остальной страны. Потому что в стране с супервертикальной системой управления все преимущества для жизни и бизнеса концентрируются в столице. Опережающее развитие Москвы связано не только с огромными размерами столичной агломерации, но и с тем, что это столица страны со сверхвертикальным управлением. Пока не начнется децентрализация системы управления, слова про стимулирование развития агломераций региональных центров-миллионников останутся словами.
Нынешние «мусорные» конфликты и скандалы показывают, что даже в нынешних размерах Московская агломерация генерирует слишком много отходов. Не упираемся ли мы здесь в естественный экологический барьер развития агломераций?
У агломераций действительно есть два барьера развития. Экологический — связанный с водой, свежим воздухом и системой переработки отходов — и логистический, когда инфраструктура перестает справляться с людьми и автомобилями. Экологический барьер преодолевается мощными инвестициями в мусоропереработку, очистные сооружения и так далее — а также решительными мерами против загрязнения. Например, переходом на раздельный сбор мусора. Логистические проблемы смягчяются с помощью грамотного городского планирования и инвестиций в инфраструктуру, но строить метро, дороги и развязки очень дорого. Поэтому параллельно в крупнейших агломерациях вводятся транспортные ограничения, плата за парковку или въезд в центр (например, для личных автомобилей), хотя эти меры непопулярны. В силу упомянутых издержек у агломераций и мегаполисов возникают естественные пределы развития.
- И для Москвы, например — такой предел достигнут?
Никто не знает! До тех пор, пока в Москве будут так концентрироваться высокооплачиваемые рабочие места всей России, люди будут ехать сюда зарабатывать деньги. Несмотря на проблемы и высокую стоимость жизни. В мегаполисах Китая — Пекине, Шанхае, Гуанчжоу — тоже полно проблем, но туда едут работать со всей страны.
- Это при том, что в Китае достаточно многолюдное село, в отличие от России?
Да, у нас уже другая стадия урбанизации. У нас живое село осталось только на Юге и в некоторых национальных республиках. А во всех остальных регионах России миграция идет уже в основном не из села, а из малых и средних городов в крупнейшие — центры регионов — и далее в федеральные столицы.
Земля, таким образом, остается безлюдной — можно вспомнить Костромскую область, где целые сельсоветы, то есть десятки деревень просто исчезают с карты в последние годы… Что же будет на месте сельской местности в будущем?
Во-первых, есть страны, том числе развитые (Австралия, США), где в сельской местности исторически вообще не было деревень — вместо них разбросанные фермы и маленькие городки. Во-вторых, процесс сжатия сельского населения в российском Нечерноземье идет более полувека, жители стареют или уезжают. Обезлюживание села будет идти дальше, это объективный процесс. Сельское население концентририруется в пригородных зонах крупных городов, где есть оплачиваемая работа и доступ к услугам. На далеких перифериях население и дальше будет сжиматься. Развивать в таких местах аграрную экономику невозможно — разве что советского типа, нежизнеспособную, убыточную и сидящую на дотациях.
- Хорошо, пусть не деревни, пусть фермы — как в Америке и Австралии. Это ведь возможно?
В Европе, Азии и в России традиционное расселение — это деревни. А хутора, фермы — это не традиционная для нас форма расселения. В начале 20 века реформа Столыпина позволила сельским жителям расселяться по хуторам, отрубам… Но это было в условиях демографического взрыва. Сейчас же людей для такого расселения просто нет. И традиционное сельское хозяйство с большим числом работников уходит в прошлое, агросектор модернизируется. Поэтому сельская экономика и население Нечерноземья концентрируется в пригородах, а периферии пустеют и только летом оживают за счет дачников. В Черноземье и на Юге России сельские поселения крупнее по численности населения и в обозримой перспективе они сохранятся, хотя будут постепенно депопулировать.
- Но ведь на природу, в деревни могут вернуться люди из города — допустим, работающие удаленно.
Мечтать, конечно, не вредно… Да, есть случаи переезда в село из городов — этот процесс называется дезурбанизацией. Отдельные семьи переселяются в сельскую местность, сдают городскую квартиру, живут на эти деньги, заводят мелкое хозяйство. Этот тренд существует, но он не массовый, маргинальный. Дело в том, что когда вы переселяетесь в село, вы теряете возможность получить качественные услуги — прежде всего образование и здравоохранение.
Совсем другое дело — субурбанизация. Если дезурбанизация — это переселение в сельскую местность вообще, на значительном расстоянии от большого города, то субурбанизация — процесс переселения в пригороды, но на работу ежедневно ездят в город. Часть городского населения перебирается в пригород, чтобы жить ближе к природе, убежать от шума и толкотни. Особенность российской субурбанизации - большинство переехавших сохраняет городскую квартиру, чтобы пользоваться услугами в городе. Еще чаще это сезонная субурбанизация - летом на даче, зимой в городе. Коттеджно-дачный пояс, в том числе и круглогодичного проживания, есть вокруг всех крупных городов.
А что же все-таки делать на образующихся гигантских пустынных пространствах, где раньше была развитая деревенская цивилизация? Не может же земля стоять пустой, не работать?
Ну а почему, собственно, не может? Чем это вам так не нравится? Периферийные территории Нечерноземья постепенно будут трансформироваться под нетрудоемкие виды деятельности. В частности, на опустевших землях можно организовать и национальные парки, и охотничьи хозяйства, и туристические комплексы. Нужно смириться с тем, что период сельскохозяйственного массового освоения всех земель, характерный для прошлых веков, закончился. Конечно, не везде, а в зонах с худшими условиями для сельского хозяйства. Там, где условия хорошие, почти вся земля используется. Сейчас бригада из шести мужиков на современной технике обрабатывает бывшую территорию целого совхоза. Такая модель — работает и будет работать. Там же, где пашня неплодородна, возможно, в основном, молочное скотоводство — но, опять же, где взять трезвых и умелых работников? Это огромная проблема, учитывая, что сельское население многих регионов маргинализировалось, способные работать уезжают в город или «в отход». Основная занятость в таких местах — это бюджетный сектор.
Конечно, это бьет по судьбам людей. У меня нет печали по поводу пустого пространства, но есть большая печаль, что люди, которые живут там, не получают базовых, необходимых услуг. Оптимизация, а по-русски — сокращение сети социальных учреждений в сельской местности превысила все разумные пределы. Вот это — настоящая проблема.
- …которую можно ведь решить, при наличии политической воли? Вернуть сеть больниц, школ, роддомов…
Всю сеть восстановить невозможно, население-то сократилось. Но сверхжестко резать - это неправильно. А что касается людей — насильно в деревне не удержишь… Паспорта колхозникам выдали еще при Хрущеве. Так что эту проблему каждый решает сам, на личном уровне. Ждать помощи от государства не приходится.
«Новости»
Экономика Иркутской области: диагнозы и рецепты от Натальи Зубаревич
Нефтегазовый сектор, дешевая электроэнергия, Байкал и агломерация Иркутск-Ангарск-Шелехов – вот точки роста, используя которые Иркутская область может получить реальный экономический эффект. Об этом заявила ведущий российский эксперт в области социально-экономического развития регионов, профессор кафедры экономической и социальной географии России географического факультета МГУ Наталья Зубаревич.
Три дела Натальи Зубаревич: Профессор МГУ прокомментировала стратегию развития Приангарья
Доктор географических наук, профессор кафедры экономической и социальной географии России географического факультета МГУ Наталья Зубаревич посетила первый форум «Клуба публичной политики» в субботу, 13 мая, в Иркутске. В начале выступления эксперт сказала, что намерена сделать три дела - показать то, на что власти региона влиять не могут, дать оценку экономике Иркутской области и представить пути решения проблем. Наталья Зубаревич выступила с критикой стратегии социально-экономического развития, однако отметила сильные стороны региона, которые нельзя игнорировать. Об этом сообщает ИА IrkutskMedia
Россияне не верят, что кризис закончится через год
Около 43% россиян не верят сегодня, что экономический кризис закончится хотя бы через год. Такие выводы следуют из опроса фонда «Общественное мнение». Другие исследователи заметили положительные изменения в потребительских настроениях граждан. Уставшие от кризиса граждане могут выдавать в опросах желаемое за действительное, предупреждают ученые. И если в уровне жизни, доходах и обороте розничной торговли поворота к лучшему не видно, то об экономическом росте говорить пока рано.
Экономисты и социологи ищут положительные изменения индикаторов, которые можно было бы интерпретировать как начало уверенного роста. Однако пока все показатели крутятся «около ноля», и интерпретировать их можно как в «плюс», так и в «минус».
Профессор МГУ посоветовала Бурятии и иркутянам «лечь на дно и накрыться тазиком»
В столице Приангарья состоялся первый форум общественной организации «Клуб публичной политики». Участие в нём приняла известный учёный, доктор географических наук, профессор кафедры экономической и социальной географии России географического факультета МГУ Наталья Зубаревич.
Наталья Зубаревич, директор региональной программы Независимого института социальной политики
Президент России Дмитрий Медведев на прошлой неделе объявил о грядущем расширении границ Москвы за счет территории Московской области и возможности создания на их основе отдельного федерального округа. Это предложение также предусматривает вывод федеральных правительственных структур за границы Москвы в некий город-спутник, который, правда, пока не определен. В чем смысл «высылки» чиновников из Москвы? Станут ли они от этого эффективнее работать? Поможет ли эта мера разгрузить столицу от пробок? Даст ли эта рокировка импульс к развитию Подмосковья? На эти и другие вопросы читателей «Ленты.Ру» ответила директор региональной программы Независимого института социальной политики Наталья Васильевна Зубаревич.
ссылка: http://lenta.ru/conf/ nzubarevich/
«Не о зарплатах чиновников надо думать, а о том, как выборы вернуть»
Согласно рейтингу, опубликованному исследовательской компанией ФБК, в целом по России зарплата региональных чиновников выше средней зарплаты по стране на 65%. Директор региональной программы «Независимого института социальной политики» Наталья Зубаревич объяснила Slon.ru, что высокие зарплаты чиновников – это не всегда плохо, куда хуже – неэффективное управление. [Наталья Зубаревич. Фото: old-opec.hse.ru ] – Во-первых, здесь надо сразу оговориться: средняя зарплата по стране тут вообще ни при чем, ведь ясно, например, что у чиновников в каком-нибудь Чукотском автономном округе зарплата будет всегда выше средней по России из-за надбавок. И что из этого? То есть сравнивать надо именно с зарплатами региональными.
ссылка: http://slon.ru/russia/ne_o_ zarplatah_chinovnikov_nado_ dumat_a_o_tom_kak-570130.xhtml
Наталья Зубаревич: Переход на энергосберегающие лампы – правильный сигнал экономике
лава Минэкономразвития Эльвира Набиуллина оценила стоимость пятилетнего перевода российских потребителей от ламп накаливания к энергоэффективным источникам света (люминесцентным и светодиодным) в 100 миллиардов рублей. Эта сумма особо весомо смотрится на фоне пробитой финкризисом бреши в нынешнем бюджете, а также предполагаемых дыр в бюджетах на ближайшие три года. С чего вдруг Россия устремилась к энергосберегающим технологиям, и почему неугодными оказались именно лампочки, рассуждает профессор МГУ, директор региональной программы Независимого института социальной политики Наталья Зубаревич.
ссылка: http://svpressa.ru/economy/ article/15215/
‘Реформаторы хотели обогнать время, но увязли в пространстве’
Полноценное развитие дискуссии о планах укрупнения регионов РФ невозможно без учета мнения не только политиков и руководителей регионов, но и авторитетных экспертов в области регионального развития. Политические, экономические и социальные аспекты проблемы в контексте реформ последнего времени анализирует в интервью корреспонденту ИА REGNUM доктор географических наук, доцент географического факультета МГУ, директор региональной программы Независимого института социальной политики Наталья Зубаревич.
ссылка: http://www.dvinainform.ru/ actual/2004/06/10/9545.shtml
Наталья Зубаревич: из кризиса выходим очень медленно
Последнее время о кризисе вроде как и подзабыли. Тревожных новостей с финансовых рынков уже давно не приходит: биржи не лихорадит, рубль не трясет. Тем не менее многие эксперты указывают: проблемы, которые вскрылись в кризис, никуда не делись. Взять те же моногорода, безработицу… Обо всем этом и многом другом — в интервью с директором региональных программ Независимого института социальной политики Натальей Зубаревич.
ссылка:http://newsland.com/ news/detail/id/589629/
Наталья Зубаревич: Рост этнической нетерпимости — проблема «очень русских регионов»
Директор региональной программы Независимого института социальной политики Наталья Зубаревич отметила, что рост этно-национализма — «проблема больших городов и очень русских регионов» , в которых нет опыта мультикультурных контактов. Это Орел, Тула, вся центральная Россия, которые, столкнувшись с иноэтничной миграцией оказались не готовы к диалогу. Ярким противовесом этому, по мнению Н.Зубаревич, являются Самарская, Ульяновской области. Это «стыки этнических зон. Там люди издавна жили в мультикультурном этническом пространстве» .
ссылка: http://www.sova-center.ru/ racism-xenophobia/discussions/ 2004/11/d2885/
«Никто вам мост за три года не построит»
Наталья Зубаревич, директор региональной программы Независимого института социальной политики, специалист в области социально-экономического развития регионов, не перестает удивляться абсолютному отсутствию логики в государственной системе принятия решений. В ходе видеоконференции «Кризис в регионах: анализ и комментарии», организованной клубом региональной журналистики «Из первых уст», г-жа Зубаревич ответила на некоторые вопросы корр. «К» о насущных проблемах Приморья.
ссылка: http://www.konkurent.ru/ starii_print.php?id=7149
Эксперт: новая схема объединения регионов будет означать предельную вертикализацию
В России до сих пор «зудит» тема объединения Алтайского края и Республики Горный Алтай, а также Краснодарского края и Адыгея. Попытки делались пару лет назад, в Республике Алтай и в Адыгее народ очень активно на это отреагировал, и стало понятно, что таким простым способом, как это сделали с малочисленными округами Сибири, здесь достичь цели уже не получится. Поэтому, возможно, сейчас ищут обходные пути,» — предположила эксперт.»На очереди был разговор об объединении двух оставшихся округов — Ямало-Ненецкого и Ханты-Мансийского — с Тюменской областью, но вряд ли это произойдет. До конца еще не объединен с Архангельской областью Ненецкий округ, но реально все бюджетные полномочия по этому округу уже переданы в Архангельск,» — отметила Зубаревич.
ссылка: http://www.novokuznetsk.su/ news/city/1287600596
Профессор МГУ Наталья Зубаревич: Кризис в первую очередь затронет монопрофильные регионы
При этом эксперт отметила, что города, где находятся главные активы предприятий, пострадают не так сильно. «…Потому что это сердце бизнеса. Магнитогорск для Магнитки, для «Северстали» — Череповец. Они будут держаться из последних сил, но помимо этого есть множество меньших городов с худшими активами», — сказала Наталья Зубаревич, и в таких городах, по ее мнению, нужно будет принимать грамотное решение.«Почему встал Верхний Уфалей? Потому что там с конца 19 века никелевый завод, в модернизацию которого не вкладывали по-настоящему. И вот здесь придется принимать решение. С точки зрения бизнеса, дешевле эти активы остановить, чем санировать. Модернизация — это инвестиции, но денег нет. С точки зрения занятости, мы обрекаем эти небольшие города на массовую безработицу», — считает Зубаревич.
ссылка: http://www. moscowuniversityclub.ru/home. asp?artId=8254
Наталья Зубаревич: «Для Алтайского края нет быстрых и простых решений»
На конференции «Сибирский Давос», прошедшей в начале марта в Белокурихе, одним из наиболее ярких было выступление директора региональных программ Независимого института социальной политики, доктора географических наук, профессора МГУ.
ссылка.
ЭкономЫст с показательной фамилией Зубаревич категорически против особых экономических зон. (читай технопарки, как было в Союзе) Она доказывает, что в подобные зоны всегда приходит глобальный инвестор (читай спекулянт со своими никчемными фантиками, а по сути дела полный банкрот в теперешней системе финансовых координат)
http://www.youtube.com/watch?v=gAmV5OQFt3U
Короче, эта истеричка залудила нехилое интервью. Если коротко прогноз такой - России конец.
20.12.2014
Читать весь бред Зубаревич в интервью - «Cоциальное отрезвление будет в марте-апреле» - Наталья Зубаревич о будущем страны: хуже станет всем, но по-разному
Монгайт : Мы знаем, как переживают происходящее в Москве. Что происходит в регионах? Ощутили ли уже то состояние коллапса, тот крах, который чувствуем мы здесь?
Зубаревич
: Давайте по порядку. Та паника, которая есть, — это понедельник, вторник, среда. Но я вам могу сказать печальные известия, что вообще-то ухудшение началось до того, и очень существенное. Могу сказать, что за три квартала 2014 года в 40% субъектов федерации, регионах доходы населения сократились уже, до всяких адских понедельников, вторников и сред. Далее - инвестиции в России сокращаются второй год подряд. И, в общем, тот ужас, который мы наблюдаем, это такой очень истерический компонент, но то, что паровоз поехал вниз, уже видно по региональному развитию.
http://vidoz.pp.ua/video/A4-leCNrPXt.html
Вот тут можно послушать профессора Зубаревич с улыбкой идиотки вживую
http://www.youtube.com/watch?v=xrO_TzAeCKg
А вот это же буржуинские ВНДОМОСТИ печатают профессор МГУ и директор НЕ зависимой (от реальности) региональной политики - " Иностранцы в Крым не придут, российский бизнес тоже не стремится, но региону нужны большие инвестиции". http://www.vedomosti.ru/opinion/articles/2014/11/12/geopolitika-irazvitie-regionov
Она часом не родственница Дворковича?
Тот тоже - как что - сразу орет об иностранных инвестициях. Правда все, что ему поручали - с успехом завалил. Подчас приходят смутные подозрения кто у нас злые гении.
То старый диссидент профессор Пивоваров, недавеча погоревший с библиотекой и оцифровкой просто ярким пламенем, моск конопатил Ваньке-дурачку по поводу внешнего управления и несостоятельности русских, теперь эта крыса из МГУ решила поговорить о западных инвесторах (ползучий захват рынков страны при нечистом на руку правительстве, как при Боре Елкине) и дать прогнозы и советы для России.
Объясниет этой ЖИДОкрысе что такое на самом деле инвестиции, западный спекульский капитал в данной системе координат, и как работает реальный сектор экономики. Я уже молчу о геополитических и стратегических вопросах.
И если оно не понимает почему в Крыму таки будет райский сад, то что оно делает в МГУ и каких студентов готовит?
Да-а-а-а-а.. О сколько нам открытий чЮдных готовят.. в среде либералов и их "институтов" с НКО..
Как по мне - гнать надо таких профессоров, из МГУ тем более, в шею. А потом мы удивляемся почему у нас нет специалистов. Такие профессора мозги набекрень вставят не только студентам - вон как ладно трындит и сколько умных и красивых слов знает.
Предоставим слово С.Михееву, одному из самых здравомыслящих аналитиков в современной России, как по мне.
Я не верю в либеральный реванш
Еще до событий на Украине все большую актуальность стал приобретать фактор внешнего давления на Россию. Оказавшись в исторически близкой нам ситуации, мы воспринимаем Путина как лидера, который способен отстаивать интересы русского народа перед лицом внешней угрозы. Консолидация вокруг президента как фигуры, способной противостоять ей, и определяет его рейтинг.
А что касается кризиса, то действия Владимира Путина выглядят относительно достойно в условиях ухудшающейся конъюнктуры. Претензии есть к программе правительства, но лично на Путина они в полной мере не переносятся, и люди ему доверяют.
Как ни крутите, а информационная и мировоззренческая ситуация в России сейчас гораздо сильнее отражает настроения большинства, нежели либеральная парадигма 90-х — середины нулевых. Я думаю, люди это в первую очередь ассоциируют с личностью Путина.
Я не верю в либеральный реванш. Думаю, что возврат в классическом виде либеральной парадигмы невозможен. Для этого нет почвы, и единственное на что может рассчитывать оппозиция — это на ухудшение экономической ситуации. В случае резкого ухудшения возникнут претензии к власти, и вопрос в том, удастся ли Путину разделить свой личный рейтинг и ответственность власти за экономическое положение.
Майдан и Болотная — близнецы-братья
Наши недоброжелатели рассчитывают на то, что общество потребления в России укоренилось, а потребителю главное — это его личные обстоятельства. Поэтому такие люди могут стать новыми рекрутами для оппозиции. Я считаю, что таких немного, хотя их количество, видимо, станет расти, но до критической массы не дойдет.
Если взять Майдан и Болотную-2011, то это близнецы-братья. И там, и там говорили, что хуже уже быть не может. И там, и там собирались совершенно разные силы, от ультралиберальных до ультранационалистических. И там, и там, считали, что достаточен уход первого лица от власти, и все само собой наладится.
И что же вышло у этих людей на Украине? Катастрофа. Часть территории потеряна, идет гражданская война, экономика в тягчайшем кризисе, и просвета не видно. Это наглядный пример для России, так что реальный Майдан в ближайшее время нам не грозит, если только власть не сделает откровенно глупых вещей. Мы сможем пройти кризис, если не упускать критически важные направления социальной политики.
Мне кажется, это можно сделать, изменив принципам либеральной рыночной экономики. Если доля государства возрастет в сфере торговли, то я в этом ничего страшного не увижу. Государственные торговые сети с минимальными наценками — это способ обуздать рост цен. Такая инициатива прозвучала от Путина в плане аптек, но мне кажется, это может касаться и других товаров первой необходимости.
(а что там докладывал В.Путину г-н Дворкович, когда ему поручили разобраться с ростом цен?
А он доложил, что цены будут обоснованно расти. Я уже молчу о том, как он разобрался с рыболовецким хозяйством на Д.Востоке, ростом тарифов на железной дороге и отмене эликтричек - прим. мое)
Речь не идет о запрете частного бизнеса, речь идет о появлении нового конкурента на рынке. Пусть появится игрок (государство), который заставит других думать, как им бороться за покупателя.
Правообладатель иллюстрации Egor Gaidar Foundation Image caption Прежняя модель экономического роста в России перестала работать еще в 2013 году, считает Наталья Зубаревич
Российские регионы накапливают бюджетные дисбалансы и продолжают всё глубже увязать в кризисе. Где нижняя точка этого пике - непонятно. Но ясно также, что к широким социальным выступлениям эта траектория падения вряд ли приведет, считает директор региональной программы Независимого института социальной политики Наталья Зубаревич.
Главный риск для России - в продолжении движения в сторону "понижательной адаптации населения", которая приводит к деградации в рамках существующей экономической модели. Такое мнение она высказала в ходе лекции "Депрессия в региональном измерении", прочитанной ею в четверг в Сахаровском центре.
Одним из организаторов мероприятия выступил Фонд Егора Гайдара.
По словам Натальи Зубаревич, кризис, который сейчас переживает России, начался еще в 2013 году, когда перестала работать "машинка" старого экономического роста. Модель, сформировавшаяся в 2000-х годах, остановилась.
Три измерения текущего кризиса
Что было раньше? У нас росли цены на нефть, в экономике становилось больше денег. Параллельно, мягко говоря, не улучшались институты, барьеров для развития бизнеса становилось больше. Но пока росла цена на нефть, эта система балансировалась. Как только цена на нефть встала, даже пусть при 110 долларах за баррель, - всё, экономика затормозилась.
Мы забуксовали в декабре 2013 года - уже тот год был нулевым по промышленности, доходы росли еле-еле. Все началось со стагнации, а в минус мы пошли уже тогда, когда добавились внешние факторы: Крым, санкции и антисанкции, которые больше всего сказались на росте инфляции.
Новый кризис - медленный, мы до сих пор не смогли найти новые драйверы роста. В общероссийском масштабе кризис разворачивается на трех уровнях. Во-первых, страдают региональные бюджеты: уже три года они разбалансированы и испытывают очень сильное долговое напряжение. Эта разбалансировка началась в декабре 2012 года, когда в первый раз регионам надо было отчитываться за увеличение зарплат бюджетникам (в соответствии с майскими указами Владимира Путина).
Во-вторых, мы наблюдаем инвестиционный кризис: происходит существенное сокращение прямых инвестиций.
В-третьих, кризис оказывает эффект на доходы и потребление. Наконец, в том, что касается промышленности, реального сектора, нынешний кризис не совсем то же самое, что раньше: мы привыкли что кризис - это завод встал, локаут [закрытие предприятия и массовое увольнение рабочих], забастовка. Нынешний кризис не такой - он более скрытый.
Правообладатель иллюстрации Getty Image caption Россия движется траекторией "понижательной адаптации", считает Наталья Зубаревич"Проверка на патриотизм"
Самое обидное, что этот кризис довольно сильно ударил по тем регионам, где были уже модернизированные отрасли - прежде всего, по нашему автопрому, особенно сборочному. Отрасли, где хороший менеджмент и на выходе неплохой продукт, - они легли.
В общей сложности долг регионов и муниципалитетов составляет 2,66 трлн рублей - около 3% ВВП Наталья Зубаревич
Спад в автопроме составил 30%, но еще хуже ситуация с производством вагонов - минус 60%. Здесь грохнуло по всему производству вагонов. Злые языки говорят, мол, посмотрим теперь на "Уралвагонзавод" в Нижнем Тагиле. Известно, что танков там производится от силы 20%, а остальное - вагоны. Сейчас им там очень трудно: у них большая проверка на патриотизм. Следом за автопромом и вагонами идут полудепрессивные регионы: Кострома, Курган, Псков, Амурская область. Каждый кризис они проседают и потом едва ли "отжимаются".
Ну а кто этот кризис не особенно чувствует с точки зрения реальной экономики? Это три группы регионов: первая группа - современный, новый нефтегаз (Сахалин, Якутия, нефтянка Красноярского края, Ненецкий округ). Вторая группа - наш аграрный юг и регионы Центрального Черноземья. Третья группа - регионы военно-промышленного комплекса. Они растут быстрее всего: 7-11%.
Если сравнить уровни дотационности регионов в 2014 и 2015 годах, то они изменились не сильно. Однако в 2014 году федеральные трансферты в целом были больше. Кризис поджимает все-таки. Однако не стоит думать, что там, где дотационность выше, там и рисков больше. Например, мы видим, что высока доля трансфертов из федерального бюджета в консолидированном бюджете Чечни. Но вы уверены, что Чечне надо бояться? Я вот не очень уверена.
Регионы честные и регионы хитрые
Кто у нас у нас сейчас в плюсе? Это, например, Москва, Тюменская область. Ленинградская область ведет, на мой взгляд, цивилизованную бюджетную политику. При этом есть регионы, которые бедные, но при этом живут по средствам, стараясь не накапливать дефицитов. В 2015 году бедной и честной стала Владимирская область, она закончила год с профицитом. Там ответственная бюджетная политика.
В общей сложности долг регионов и муниципалитетов составляет 2,66 трлн рублей - около 3% ВВП. При этом есть регионы, которые блестяще умеют получать федеральные трансферты. В этом смысле одно из замечательных мест - республика Мордовия. У нее сейчас рекорд: долг составляет 165% собственных доходов. И ничего не боятся! А дефицит по этому году - 24%. То есть они израсходовали на 24% больше, чем заработали, и чувствуют себя хорошо.
Дают Мордовии бюджетный кредит, а она - хитрая такая - не пытается с его помощью заместить дорогие коммерческие кредиты, а продолжает тратить еще больше. В наших политических условиях и такое возможно. По этой картинке я читаю лоббистские возможности не только региональных властей, но и групп интересов, как-то связанных с региональными властями.
Подушки безопасности для рынка труда
Если посмотреть на динамику безработицы в российских регионах, то совсем небольшое, незначительное увеличение в 2015 году произошло, но оно не носило катастрофического характера. Почему? Нам же постоянно говорят: тут кого-то уволили, там кого-то сократили. Ответ прост. Увольнения в России сейчас идут крайне медленными дозами, потому что есть другие инструменты и факторы, влияющие на рынок труда.
Мы всегда входили в кризисы через неполную занятость. Это наш главный способ смягчения кризисных рисков Наталья Зубаревич
Главный фактор - это неполная занятость. Это абсолютно легальная, разрешенная законом форма. Неполное рабочее время, простои, отпуск по соглашению сторон. Вы работаете часть времени - и получаете за это часть зарплаты. И это, кстати, норма для России. Мы всегда входили в кризисы через неполную занятость. Это наш главный способ смягчения кризисных рисков для всех, это консенсус.
Мы же привыкли думать, что являемся страной, где невозможен консенсус: два человека - три мнения. А в трудовых вопросах у нас консенсус. Хорошо всем: бизнесу - потому что им без разницы, увольнять или снижать зарплаты. Государству хорошо - потому что люди не уволены, протестов нет. Людям тоже относительно нормально - конечно, зарплата стала меньше, но зато ведь меня не уволили, степень неопределенности не выросла, а послезавтра все будет хорошо! Мы потерпим, мы подождем.
Правообладатель иллюстрации AFP Image caption Россияне до последнего спасаются от кризиса в индивидуальных или "малогрупповых" стратегиях выживания - а выступать против власти считают нецелесообразным, считает Наталья ЗубаревичИ вообще говоря, принимая во внимание нашу текущую демографию, нам дико повезло. Сейчас на рынок труда выходит поколение 1990-х годов. Оно на треть меньше предыдущего. А уходит самое многочисленное поколение - 1950-х годов. Если бы мы росли и развивались, то надо было бы лить крокодиловы слезы. А так - все в порядке.
У нас огромный неформальный сектор, где задействовано 20% населения трудоспособного возраста - это сейчас примерно 20 миллионов человек Наталья Зубаревич
Чтобы хоть как-то смягчить проблему выбытия населения трудоспособного возраста, нам потребуется иммиграция не меньше 600 тысяч человек в год (сейчас у нас больше 200 тысяч человек ежегодно). В таком сценарии к 2025 году у нас уменьшится число населения трудоспособного возраста на 8 миллионов. При плохом сценарии уменьшение составит 12 миллионов человек. Это официальные сценарии Росстата. Когда мы начнем отряхиваться и выходить [из кризиса], у нас будут большие проблемы. Кто у нас работать будет?
Наконец, когда мы говорим о том, что является подушкой безопасности для нашего рынка труда в кризис, надо еще вспомнить о таком своеобразном демпфере, как огромный неформальный сектор, где задействовано 20% населения трудоспособного возраста - это сейчас примерно 20 миллионов человек. Они официально могут где-то числиться и при этом делать статистику Росстату - ведь по методике МОТ (Международная организация труда), занятым человеком считается тот, который работает хотя бы два часа в неделю в течение последнего месяца.
На траектории понижательной стратегии
Что же этот кризис нам готовит? У нас будет медленный, вязкий кризис, без массовых увольнений. Будут дальше падать регионы с неконкурентной экономикой, промышленность будет вяло адаптироваться.
Впервые у нас происходит одновременное сжатие и в рыночных услугах, и в бюджетных. И еще год назад я думала, что именно поэтому кризис особенно больно ударит по жителям крупных городов, ведь здесь особенно большая доля экономики услуг. Но вы знаете, я ошиблась.
У меня [иностранные] журналисты спрашивают: у вас все падает, почему нет протестов? Ответ: по кочану! Наталья Зубаревич
Я совершенно недооценила способность образованного, достаточно неплохо зарабатывающего населения больших городов к понижательным стратегиям выживания. Мы так готовы катиться с горки, даже с хорошим образованием! Если ты понимаешь, что выход out для тебя не возможен, ты начинаешь искать выход in - и он всегда сводится к понижательной стратегии.
Когда я приезжаю в некоторые страны, у меня тамошние журналисты спрашивают: у вас все падает, почему нет протестов? Ответ: по кочану! Потому что нет линейной связи между динамикой экономики и социокультурным восприятием людей. Потому что дело людей - адаптироваться к любым изменениям. Эти люди в адаптации выбирают либо индивидуальные, либо малогрупповые стратегии - выживать с помощью друзей и родственников.
А бодаться с этим государством - себе дороже. Риски коллективного действия в России чудовищны, результат совершенно не гарантирован, а возможностей выйти из ситуации через индивидуальные стратегии есть всегда. Наш опыт жизни этому нас научил.
И вот сейчас вся страна тихо-мирно движется в режиме понижательной адаптации. А как вы понимаете, это приводит к деградации. И для меня сейчас это самый адский риск - деградация.
Пресс-конференция
Наталья Зубаревич, профессор МГУ
Как спасти российские моногорода? И надо ли? В условиях финансового и экономического кризиса едва ли не больше всех в России пострадали моногорода, которые зависят от одного производства. Из-за снижения спроса на многих крупных заводах прошли сокращения, а конвейеры стали работать не на полную мощность. Таким образом, в сложной финансовой ситуации оказались не только рабочие отдельных заводов, но и жители целых городов. В конце весны и начале июня 2009 года они начали акции протеста. Самая известная из таких акций в Пикалево Ленинградской области, где жители перекрыли федеральную трассу, создав многокилометровую пробку. Как изменить ситуацию в моногородах? Каким образом можно диверсифицировать их экономику? Оправдалась ли идея моногородов? На эти и другие вопросы читателей "Ленты.Ру" ответила директор региональной программы Независимого института социальной политики, специалист в области социально-экономического развития регионов, социальной и политической географии, профессор географического факультета МГУ Наталья Васильевна Зубаревич.Эдик
Здравствуйте,
Моногорода это российская специфика?
Нет, это не чисто российская специфика. На стадии индустриализации в развитых странах тоже возникали города вокруг одного крупного производства или группы однотипных производств. Классический пример - Детройт, автомобильная отрасль. Были города с большим доминированием металлургии. Специфика России состоит в том, что у нас этот процесс стал очень масштабным. Система создания городов в чистом поле была как бы одной из основ плановой экономики: принималось решение о строительстве производства, и к нему пристраивалось жилье и некая социалка. И Россия прошла этот индустриальный этап, для которого типичны моногорода, особенно на ранних стадиях. Из-за плановой экономики количество моногородов гораздо больше, чем в других странах. Но сам процесс просто характерен для определенного этапа развития.
Александр
Является ли Детройт в США "моногородом"? Нашли ли в США решение этой проблемы? Чему нас может научить американский опыт?
Нет, к сожалению. У американцев вообще другой подход к этим вещам. В принципе, есть два формата решения этой проблемы. Первый - люди садятся в автомобили, продают жилье и едут в другое место, где есть работа. То есть это высокая мобильность населения.
Для европейцев это гораздо менее характерно, они более привязаны к месту жительства, и там доминировали другие стратегии оздоровления территорий. Американцы тоже пытались оздоровлять свои угольные штаты, где у них стала депрессивной угледобыча, они вкладывали немалые средства в инфраструктуру, в образование населения, в создание местных центров. Это все были правильные меры, но проблема была только в том, что их очень сильно распылили по территории, по множеству поселений, и в целом эффект был не такой, как ожидалось. Но он все-таки был. А с Детройтом не получилось, потому что там высочайшая концентрация автопрома, и потом он стал переезжать в другие места, сборка перестала быть столь крупной, с таким крупными заводами. Просто изменилась технологическая система, появились такие технологии, как "Just-in-time" – поставка продукции из других мест, потом "Just-in-Sequence" - в определенной последовательности. И вот эти вот огромные сборочные производства уже устарели.
Эта проблема решается долгим временем и очень большими деньгами, это надо четко понимать.
Иван
Такое пристальное внимание к проблемам моногородов возникло только сейчас? И насколько предсказуемой была эта ситуация? По идее ведь можно было еще после развала СССР (и экономической модели, породившей моногорода) предвидеть, что такой тип урбанизации обречен.
Ситуация абсолютно предсказуема. Эти города встали довольно быстро в 90-е годы, но тогда, в первую очередь, это были машиностроительные города, потому что спрос на российское машиностроение был минимальный. А металлургические города лучше адаптировались, потому что российская металлургия очень быстро переориентировалась на экспорт, и уже в середине 90-х годов больше половины продукции шло в другие страны.
Войдя в глобальный рынок, в условиях довольно значительного спроса российская металлургическая продукция нашла свою нишу.
А этот кризис убил и мировой спрос (так как кризис глобальный), поэтому сразу вылезли наружу все структурные болячки российской экономики. Монопрофильность – это риск всегда и везде. Потому что стоять на одной ноге – это не очень удобная позиция.
Евгений
Здравствуйте!
Проблема т.н. "моногородов" - это непрофессиональное управление градообразующими предприятиями или признак глобальной структурной "болезни" отечественной экономики?
И если и то и другое, то чего все-таки больше?
Поясню - если продукция нужна и конкурентоспособна, но тем не менее дела завода плохи и деньги на зарплаты неведомо куда делись - это проблема непрофессионального менеджмента.
Если же дела плохи по причине того, что продукция неконкурентоспособна и никому не нужна, так как где-то есть лучше, ближе и дешевле, это более глобальная проблема всей нашей немодернизированной экономики.
Главный фактор, конечно, структурный. Потому что если в городе базовое предприятие одно, и его продукция не находит спроса, а не находит спроса, например, сейчас продукция всех металлургических заводов, независимо от того, как ими управляют – то это определяющий фактор. Другое дело, что выход из кризиса, меры адаптации, меры санации – это все уже, конечно, зависит от качества управления. Но сам этот спад был масштабным и очень сильным у всех мероприятий черной металлургии. А в машиностроении это просто очень застарелая проблема немодернизированных советских предприятий, которые остались в основном советскими, с продукцией, которая была востребована только тогда, когда страну заливали нефтяные деньги и генерировали спрос в обслуживающих отраслях. Сейчас нет такого – и спроса нет.
Поэтому не надо все валить на качество бизнеса. Хотя есть очень четкое правило: в первую очередь очень сильно кризис бьет по немодернизированным предприятиям моногородов. Потому что на таких предприятиях выше издержки, выше стоимость производства продукции. Более модернизированные предприятия, конечно, тоже сталкиваются с кризисом сбыта, трудно продать, но за счет того, что у них высокая модернизация, уже более современное производство, они все-таки меньше теряют в кризис.
Татьяна
Добрый день!
На сколько по Вашему проблема моногородов связана с существованием, так фактически и не отмененного, института "прописки" ? Есть ли в России реальные перспективы отмены регистрации по месту жительства в том варианте, который имеется сейчас - с привязкой элементарных социальных благ и трудоустройства к отметке в паспорте?
И это тоже. Тут масса факторов, назову важнейшие. Самый главный фактор – это реально низкие доходы населения и очень высокая стоимость переезда.
Второй фактор – то, что деньги, которые вы выручите за проданную квартиру, далеко не всегда позволяют вам купить жилье в местах, где точно есть работа, а это, прежде всего, региональные столицы, более крупные города, в которых стоимость жилья выше.
Третий фактор – это институциональные ограничения, режимы прописки, все эти гадости, которые мешают людям свободно перемещаться. Но пока все-таки базовый ограничитель состоит в том, что у людей просто нет денег на переезды. Именно поэтому в России доминируют не переезды, а трудовая миграция, когда люди снимают жилье там, где они нашли работу, занимаются этим или мужчины, или женщины, или молодые девушки, но не семьи. Перетащить семью и найти жилье в России при ее монопольных рынках жилья в городах, при невероятно завышенных ценах - очень сложно.
Vlad.Pro
Наталья Васильевна, не кажется ли Вам, что проблемы уязвимой экономики моногородов высвечивают "с опережением" неудовлетворительное положение не только с "реалистичным прогнозированием динамики экономического развития" в стране и мире, но и недостаточностью исследований по системному анализу причин и рисков возникновения подобных кризисных ситуаций и способов их не просто преодоления, но и недопущения? Например, легко ли Вашему Независимому институту получить средства государства или бизнеса на такие исследования? Или государство и бизнес не заинтересованы в них и подобной информации, во всяком случае, в "открытых и доступных всем" (в том числе экономически) источниках информации?
Не может ли число таких неблагополучных моно- и "промежуточных" городов значительно возрасти с вступлением РФ в ВТО? Во всяком случае без проведения и публикации таких исследований, а также другой (какой?) подготовки?
Не кажется ли Вам, что роль ИТ в исправлении подобной негативной ситуации может быть гораздо глубже и эффективнее, чем создание "новых рабочих мест"?
Что нужно, с Вашей точки зрения, чтобы подобные исследования были результативны, а их результаты были бы доступны и муниципальной, и региональной администрации и населению? Видите ли Вы необходимость поддержки государством и бизнесом таких исследований и работ? Не кажется ли Вам, что такая поддержка даст больше в борьбе с глобальным экономическим кризисом, чем недостаточно адресная поддержка производителей и потребителей финансами и льготами, как это наблюдается сейчас в большинстве стран?
Вы знаете, наверное, тот, кто мог бы предсказывать, когда начнется кризис, он давно был бы мультимиллионером. Потому что кризиса ждали давно, пузыри на мировых рынках надувались, но когда конкретно он начнется – никто предсказать не мог. Это первое. Экономика тем и удивительна, что у нее циклические и регулярные кризисы, но предсказать дату начала кризиса не может никакой научно-исследовательский институт и никакая машина, будь она даже суперсовершенным суперкомпьютером. Это первое.
Второе. Понимаете, не надо каких-то глобальных исследований, чтобы понять, что моногорода уязвимы в принципе. Это, что называется, на уровне здравого смысла. Грустно-смешная ситуация состоит в том, что наши власти даже не имеют списка этих моногородов, они даже не представляют ни количество людей, в них живущих, ни само количество городов, не сделана оценка качества активов этих городов. Вот с этой точки зрения, Вы абсолютно правы. Честно скажу, для того чтобы собрать эту информацию, не нужен научно-исследовательский институт, надо группе людей сосредоточенно поработать несколько месяцев. Просто этого никто не делает.
Светлана
1. Если у Вас есть статистика по положению дел в моногородах не могли бы Вы её нам озвучить? Поскольку правды от властей мы никогда не услышим.
2. Как по Вашему мнению должна вести себя власть столкнувшись с проблемой моногородов в условиях кризиса? Насколько на Ваш взгляд оправданы популистские шаги с публичной выдачей зарплаты и запуском нерентабельных производств "назло" владельцев их приостановивших? В чем Вы видите выход для таких поселений? Насколько власти готовы помогать оставшимся без средств существования людям? И надо ли обанкротить крупнейший в стране моногород Тольятти чтобы перестать клепать гробы на колесах вместо того, чтобы раз и навсегда, через его банкротство, закрыть вопрос некачественных авто для населения России?
1. Это продолжение той проблемы, о которой я говорила в ответе на предыдущий вопрос. Региональная российская статистика неважнецкая, а уж муниципальная статистика просто по-настоящему отвратительна. Во-первых, она (как и региональная, кстати) очень сильно запаздывает. У нас нет единой базы данных по муниципалитетам в оперативном режиме. То, чем мы сейчас можем пользоваться в целом по муниципалитетам России, это данные 2007 года. Так устроена российская муниципальная статистика, она практически опаздывает на полтора-два года. Поэтому вести системный мониторинг, в принципе, можно, если эту задачу поставить, но для этого нужно дополнительное финансирование. То есть нужно иметь перечень таких городов, которого нет, нужно наладить систему передачи информации о динамике заработной платы, о темпах промышленного производства. Но здесь следующая проблема. Статистика защищает предпринимателя специальным законом о неразглашении коммерческой тайны. Если в городе одно предприятие, то, соответственно, когда вы даете его показатели в общедоступной статистике, вы раскрываете коммерческую информацию, а делать это запрещено законом. Может быть, в кризисных условиях стоит отслеживать хотя бы темпы, но есть проблема, в том числе и юридическая. Но главная проблема не эта. Государство вообще не выделяет денег на развитие муниципальной статистики. Это отдается на откуп субъектам Российской Федерации. А у субъектов разные финансовые возможности. Я вообще считала и продолжаю считать, что создание нормальных информационных баз – это задача федерального государства, она не может быть регионализирована, это неправильное решение. В результате мы сейчас сталкиваемся с тем, что вообще не имеем системной информации по моногородам.
2. Это, без всяких оговорок, очень плохие решения. Потому что нужно понимать, что значительная часть этих городов, особенно со старыми, неконкурентоспособными предприятиями, безнадежна. И лучше бы наша власть не раздавала под телекамеры зарплаты и не у олигархов, а приехала бы с нормальной программой санации. Потому что в этой программе должно быть и повышение мобильности тех, кто хочет работать за пределами несчастного Пикалево, это значит очень дешевый подвоз к местам, где есть работа, например, организация каких-то дешевых или специальных транспортных средств (в той форс-мажорной ситуации, которая есть сейчас), чтобы люди могли работать в ближних пригородах Санкт-Петербурга. Это организация помощи в расселении, хотя бы временном, общежития или что-то еще, чтобы у людей была работа, чтобы они не тратили много на то, чтобы добраться до работы. Для тех, кто не может работать, необходима грамотная и четкая организация системы социальной защиты.
В каком случае нужен прокурор? Когда собственник и не уволил людей, и не платит зарплату, когда не урегулированы отношения собственника и занятых в условиях кризиса. Надо добиваться, чтобы эти отношения четко регулировались. Не может занять – увольняй. Человека уволили; если государство очень хочет помочь, есть такое понятие, как субсидия на занятость, когда в рамках не остановленного предприятия людей можно переподготавливать. Если же люди уволены, то должна быть четкая работа служб занятости с постановкой на учет в качестве безработных, организация общественных работ, четкий учет всех людей с доходами ниже прожиточного минимума семей-домохозяйств и выплата специальных адресных пособий по бедности, так называемых пособий по малообеспеченности.
Должен работать весь этот комплекс мер, чтобы тем, кто может работать, давали возможность ехать [в другой город] и хотя бы на временной основе находить работу, по месту жительства организовываются разные виды общественных работ. Но для этого у муниципалитета должны быть деньги, так как эти работы финансируются из бюджета.
Далее, вы обеспечиваете пособиями тех безработных, которые не могут по тем или иным причинам быть мобильными. И платите малоимущим домохозяйствам. Это все расходы государства. А самое главное – помогать социальными лифтами той молодежи, которая в этом городе подрастает и выходит на рынок труда. То есть они получают образование в других местах (в том же самом Петербурге или его пригородах) и потом ищут работу вовне Пикалево. Тем самым снижается давление на рынке труда.
Только комплекс этих мер дает возможность постепенно реанимировать город. И еще одно очень важное условие: ни в коем случае не должны сокращаться бюджетные рабочие места. В таких городах люди, которые получают зарплату из бюджета, должны функционировать, это очень важно для семей. Как правило, жена может работать в бюджетном секторе, в детском садике или где-то еще, а муж, допустим, на предприятии, если сохранять бюджетные рабочие места, то хоть одна зарплата в семье остается. Необходима тонкая регулировка, здесь командной экономикой ничего не сделаешь, в таких случаях надо все делать по уму, с приличными государственными расходами. Без этого ничего не получится.
Александр Рубин
Наталья Васильевна, большой привет Вам от выпускника географического факультета, кафедры географии мирового хозяйства из Германии.
Разумеется, в условиях рыночной экономики искусственно поддерживать на плаву неконкурентоспособные предприятия по меньшей мере непрофессионально и безрассудно. И в принципе то, что сделал, наш премьер-министр, конечно, заслуживает большого уважения, но идет вразрез с экономической целесообразностью, ведь нельзя же просто платить зарплаты рабочим, производящим продукцию, которая не окупает себя или не находит покупателя на рынке.
Какой Вы видите наиболее приемлимый вариант "введения" подобных предприятий в современную экономическую ситуацию? Радикально закрывать и выселять людей из подобных моногородов, как в свое время в угледобывающих поселках Коми? Либерально платить зарплаты за производство невостребованной продукции? Или же что-то среднее? Например, структурная диверсификация производства в подобных городах?
Конечно, есть такие предприятия, которые нерентабельны и не модернизированы. На Урале сохранились заводы с паровыми двигателями, это вообще предприятия 19 века, они абсолютно нежизнеспособны. И там, к сожалению, абсолютно не мобильное население. Это огромная проблема! Часть этих предприятий будет все равно закрыта – в этот кризис или в следующий, потому что кризис цикличный.
На тех предприятиях, которые сейчас сильнее модернизировались, надо просто продержать ядро занятых, потому что кризис закончится – и у этих людей будет работа. В таких случаях немножко другой набор инструментов. Понятно, что после кризиса будет работать и Магнитогорск, и Череповец, все крупные металлургические центры. А вот часть городов с худшими активами кризис должен санировать. Людей надо переподготавливать, им надо помогать перемещаться. Или пытаться с помощью бюджетных средств находить формы занятости в секторе услуг, еще где-то. Это все очень непросто, но это неизбежно придется делать, хотим мы этого или нет.
Если мы этого делать не хотим, то произойдет то, что было в 90-е годы: те, кто в этих городах сколь-нибудь жизнеспособен будут ездить в качестве трудовых мигрантов на работу в Москву, в Санкт-Петербург (прежде всего, конечно, в Москву) и искать любые формы занятости. Те, кто не способен адаптироваться, будут жить на картошке со своего огорода. Вот такие варианты, последний ведет к колоссальной деградации социального человеческого капитала. Мы ведь это все уже проходили в 90-е годы, это же не новость.
Ольга Порфирьева
Наталья Васильевна, здравствуйте! Еще одна выпускница Геофака МГУ, кафедра Соц.-эконом. географии заруб. стран.
Сейчас во многих странах, особенно в США, создаются рабочие места в секторе альтернативной энергетики, ведутся исследования, строятся экспериментальные объекты. Перспективы и масштабы таких проектов, честно говоря, впечатляют. Видите ли Вы в этом возможный выход из сложившейся ситуации для тех моногородов России, где предприятия принадлежат к наукоемким отраслям, а также городов - центров химической промышленности?
Во-первых, скажу честно, я не знаю ничего о кризисе в городах наукоемких отраслей, потому что наукоемких отраслей у нас не так много, это города "Росатома", города оборонной промышленности, моногорода, так называемые ЗАТО – закрытые административно-территориальные образования. Там нет кризиса. Там государственное финансирование, бюджет у нас пока еще не умер, деньги поступают. У них был страшнейший кризис в 90-е годы, когда финансирование было резко сужено. И там абсолютно рыночная продукция – обогащение урана, еще что-то, отходы атомной промышленности, – она вполне вписывается в рынок. Я не очень понимаю, как это связано с альтернативной энергетикой. Есть ЗАТО, которые связаны с ВПК, с другими отраслями, ракетно-космическими, - они полностью на государственном обеспечении – зачем там альтернативная энергетика? А города, связанные с российской энергетикой, у нас есть и такие моногорода – города РАО "ЕЭС России" и, как я уже говорила, "Росатома" – там пока серьезных проблем нет. Проблемы в основном у металлургических и машиностроительных городов. Города химической промышленности – там тоже пока все мягче. У химиков есть некоторые сложности со сбытом, но такого провала, как у металлургических и машиностроительных городов, пока не наблюдается. Российская химия, конечно, тоже слабо модернизирована, но я надеюсь, что этот кризис она более-менее проскочит.
Юрий
Не случится ли так, что из-за государственной поддержки неконкурентноспособных предприятий мы скатимся обратно в застойный период, конца восьмидесятых? И еще вопрос: существует/отлажена ли в России процедура банкроства. США вон не моргнув глазом обанкротили General Motors, почему бы нам не поступать аналогично? Разделили бы "Русский вольфрам" на части и распродали. Наверняка там есть отделы/цеха, которые очень бы пригодились другим предприятиям. И люди бы работу сохрянили. В чем препятствие?
Сейчас, фактически, власть приняла решение о полунационализации этих предприятий. Третий случай уже получается – Байкальский ЦБК, государство становится мажоритарным собственником; вольфрамовый завод на баланс Приморского края этот поставлен. И так далее. Это не очень хороший вариант, но я бы разделила две вещи. Первое, если это временная вещь, на несколько месяцев, допустим, в острой фазе кризиса, потом начинается санация этих активов, и если признается, что они нежизнеспособны, никто не готов купить, тогда просто принимается государственная программа санации этих городов – это один вариант. Если же государство становится собственником на долгосрочной основе, то каждый налогоплательщик Российской Федерации должен понимать, что из наших с вами налогов государство финансирует нерыночные, неконкурентоспособные, убыточные предприятия. Что же тут хорошего-то?
Я не большой специалист по юридическим аспектам, но могу сказать так, что на Западе банкротство – это нормальная процедура санации, смены собственника, раздачи долгов, перемены команды, которая плохо управляла. В Российской Федерации, к сожалению, банкротство чаще всего используется для рейдерских захватов собственников, а не для санации и поддержания предприятий. Насколько я понимаю, процедура банкротства пока по-настоящему не работает на очистку экономики, на замену плохих управленческих кадров и собственников лучшими. Может быть, в будущем заработает, но я не берусь судить, так как не являюсь специалистом в этом вопросе.
ДК
Возможно ли, что решением проблемы моногородов стала бы полноценная программа по поддержке и развития малых предприятий с выделением подъемных, помощи в оформлении ип, выделение кредитов по льготным ставкам с длинным сроком погашения и тп?
Григорий
Уважаемая Наталья Васильевна, у меня к вам 2 вопроса.
1. Является ли наша автомобильная "мекка" Тольятти моногородом, и можно ли по вашему мнению объяснить огромные финансовые влияния в ВАЗ боязнью повторения ситуации Пикалево? Какие еще крупные моногорода вы бы посчитали социально опасными?
2. Возможно ли поддержать развитие бизнеса в моногородах какими-либо налоговыми льготами, например? Как мне кажется, это помогло бы диверсификации экономики. Или все же дешевле обойдется полная ликвидация города с расселением его жителей по соседним "немоногородам"?
Заранее спасибо, будет приятно узнать мнение эксперта в этой области.
Дали вы кредит, куда он будет идти? Если он пойдет на модернизацию – это один вопрос, но на модернизацию нужны очень большие деньги. А если он пойдет просто на поддержку текущей рентабельности, то эти деньги будут проедены. А когда кредит закончится, все будет так же.
Лента.Ру: Еще есть вопрос по поводу предоставления таким предприятиям налоговых льгот как одной из мер решения проблемы. Как Вы можете прокомментировать это предложение? Варианты те же, что и с кредитами?
Абсолютно. Тогда на этом предприятии очень быстро появятся оборотистые люди, которые будут использовать эти льготы для минимизации своих налоговых расходов. Помните такое правило: любая щель в законодательстве, особенно налоговые льготы, идеально используется бизнесом в своих интересах, а вовсе не в интересах развития производства. У нас прекрасный опыт вот этих регионов-оффшоров, которым давали льготы, когда в Калмыкии прописывались бизнесы со всей страны, чтобы минимизировать свои налоговые издержки. Так что ни один из регионов Российской Федерации, который имел вот эти специальные налоговые режимы, не показал в итоге опережающего качественного и модернизирующего роста. Поэтому практика индивидуальных налоговых льгот порочна, здесь нужны другие инструменты.
Коммунист
Не кажется ли Вам, что проблема моногородов не имеет в принципе разрешения в рамках капитализма, т.е. частной собственности на средства производства? Не думаете ли Вы, что такие объекты могут функционировать только при общественой (государственой) собственности на средства производства? И если поставить вопрос шире: не задумывались ли Вы над тем, что социалистическая экономика со всей своей сложной инфраструктурой (элементами которой являются моногорода) не "трансформируется" в экономику капитализма вообще, как например, в процессе биологической эволюции растения не могут трансформироваться в животных и обратно? Может быть спасением для моногородов будет реставрация социализма?
Александр
На Ваш взгляд, какая политическая идеология, какой "-изм" наиболее адекватно отвечает экономическим интересам жителей моногородов?
Почему же не имеет? Есть прекрасные примеры, когда эта проблема был разрешена. Напоминаю вам про опыт Рура (крупнейший сталелитейный макрорегион Германии). Сейчас Рур перестал быть таковым. 40 лет в эти города (там 5-6 крупных городов) вкладывались деньги на экологическую санацию, на переподготовку занятых, на развитие инфраструктуры. И в результате сейчас рейнская часть уже не сталелитейная зона, это диверсифицированная и экономически освоенная территория. Просто это очень небыстрый процесс и очень дорогостоящий. Я второй раз подчеркиваю эти моменты. Здесь наскоком вообще ничего решить нельзя. Это процесс, который занимает одно-два поколения людей, если вы при этом грамотно и эффективно расходуете деньги. Если вы никак не реагируете на этот процесс, эти города будут хиреть, помирать, молодежь из них будет уезжать. Мы же все это уже видели, полный аналог – это нечерноземные деревни. Там остались только бабушки, уже никакой экономики нет, только совершенно деградировавшая социальная среда. Если государство ничего не делает, то вот такие старые, например, металлургические моногорода через 20-30 лет будут напоминать нечерноземные деревни. Но государство, вообще-то, отвечает перед своими гражданами за качество их жизни, поэтому оно обязано что-то делать.
Майя
Добрый день, Наталья Васильевна! С большим интересом слежу за темой, т.к. сама живу в г.Магнитогорске, относяшемуся к моногродам. И не согласна с мнением многих, что такие города бесперспективны. "ММК" - градообразующее предприятие, до недавнего времени, обеспечивало жителей города работой, стабильным доходом, который сейчас, по очевидным причинам снизился. НО! Предприятие современное, вводятся новые технологии, сохраняются, насколько это возможно, рабочие места. Вопрос мне видится в другом ключе: почему жители города не имеют права рассчитывать на помощь государства, когда в течение последних 7 лет город обеспечивал почти половину доходной части бюджета области, совевременно и немало средств поступало в федеральный бюджет. Получается, что когда за счет нашего предприятия жили область, федерация - все было отлично, сейчас возникают сомнения в целесообразности его существования. Не хочется чувствовать себя (город в целом) использованным материалом.
Тогда получается такая вещь - нефть нашли в Ханты-Мансийском округе – означает ли это, что доблестные жители Ханты-Мансийского округа, в освоение которого вкладывала деньги вся страна, являются теперь такими могучими донорами всей страны и имеют какие-то особые привилегии, к ним должно быть особое отношение? Я, например, так не считаю. Да, эти люди сидят на богатых ресурсах, но чтобы эти ресурсы в 60-70-е годы были освоены, со всей страны собирали деньги. Ровно так же как Магнитогорск – да, сейчас это главный плательщик налогов в Челябинской области, без сомнения, но Магнитогорский металлургический комбинат строила же вся страна. Поэтому помогать моногородам нужно, как раз в Магнитогорске необходима достаточно краткосрочная помощь, там нужно просто пережить этот кризис. Время санации таких крупных городов, как Магнитогорск, еще не пришло. Более того, у этого города есть альтернативные ресурсы. Это 400 тысяч человек, это крупный центр на юге Челябинской области. Там, правда, все на деньгах от металлургии, но уже развивалось множество сервисных производств: и турагентства, и рекреация всевозможная, и услуги для населения. Для таких городов важна грамотная поддержка занятых.
Я просто напомню вам одну цифру: у нас до сих пор на металлургических комбинатах на одну тонну производимой стали в 10 раз больше занятых, чем, например, на одну тонну стали в США. У нас там избыточная занятость, и кризис очень четко это показал. И сокращение занятости неизбежно, потому что эти производства должны быть гораздо более автоматизированы. Поэтому грамотная помощь в санации, поддержка создания альтернативных рабочих мест, переподготовка на другие специальности, возможности миграции, учебы – вот здесь должна быть обязательно помощь государства. Но говорить о том, что магнитогорцам обязана вся Челябинская область, я бы не стала.
Дмитрий
Здравствуйте, Наталья Васильевна!
Поскольку в стране так много стали говорить о развитии IT - технологий, почему бы в таких моногородах не давать молодежи работу в этой сфере?
Организовывать софтверные компании, пусть сначала небольшие, но которые можно было бы обеспечивать заказами. БОлее того, можно было бы отдавать на исполнение этими компаниями госзаказа. Или не потянут? Не хватит мозгов?
Ведь не секрет, что во многих городах подростковое пьянство и наркомания зашкаливают все мыслимые пределы, а властям на это наплевать. Может быть это и есть причина бедствий моногородов, - безразличие властей?
Смутно себе представляю, как могут металлурги стать IT-шниками. Как вы заметили, вот эти вот сервисные сектора, они гораздо лучше развиваются в крупных городах, где выше уровень образования населения, где оно более мобильно, быстрее схватывает инновации. У нас, например, крупный центр IT-шного аутсорсинга– это Нижний Новгород или наукограды, в которых концентрация людей с высоким образованием заведомо повышена, вот они могут перестроиться. Для металлургических городов переход на IT-технологии я пока еще смутно представляю. Там, скорее, следует развивать разнообразные сервисы.
У нас в стране страшно недоразвиты сервисы по уходу за пожилыми людьми, социализация детей. У нас очень плохо развито ЖКХ, и там должно работать больше людей, несмотря на все технологии. У нас вообще недоразвиты сервисные сектора экономики.
В принципе, надо понимать, что жизнеспособность города резко возрастает, если он формируется как местный центр обслуживания окружающей его территории. Это огромное количество функций. И все сервисные отрасли, трудозатратны, там всегда работает много людей, крен в сервисную экономику абсолютно разумен.
А предполагать, какой другой завод "сядет" на эту территорию, я бы никогда не рискнула, потому что это может предположить собственник, который считает свои издержки на инвестиции и свою потенциальную прибыль. Государство это сделать не может, потому что даже если оно это попытается сделать, это будет плохо и экономически неэффективно.
В журнале "Эксперт" в собственной колонке А.Привалов делится следующей мыслью: "Нам надо бы вспомнить: одной из основных причин провала советской экономики было неумение закрывать предприятия".
В контексте показательного выезда Премьера в Пикалево эта мысль кажется разумной и оппозиционной одновременно.
А вы разделяете ту точку зрения, что моногорода просто надо не бояться закрывать?
Я бы с большой осторожностью называла слово "закрывать". За исключением отдельных случаев, в экстремальных условиях Севера, скорее, даже не моногорода, а поселки при одном добывающем предприятии. Таких людей надо просто переселять на материк, без сомнения. Когда речь идет об экстремальных северных территориях при закрытии базового предприятия, небольшого города или поселка (с большими все гораздо сложнее), то здесь должна доминировать стратегия переселения. В обжитых районах эта стратегия не работает. Что такое город в России? У нас 1067 городов на всю страну. У нас их фатально мало. И каждый город является центром для окружающей его территории, в нем больница, в нем какое-то учебное заведение, ПТУ или колледж, в нем более квалифицированные кадры, которые предоставляют услуги. Город этот надо не закрывать, его надо переформатировать, говоря компьютерным языком. И это можно сделать. Поэтому о закрытии на освоенной территории страны речи идти не должно, это неправильно.
KrolevSergei
Доброго времени суток!
Согласен с мнением о недостаточной активности большинства населения,
просто у многих нет успешного опыта подобной деятельности, а реальной помощи в освоении нового вида деятельности получить негде.
т.е. нужна эффективная господдержка в анализе общего и местного рынка востребованных товаров и услуг, а также быстрое и качественное обучение новым видам деятельности
и это должно быть организовано в каждом городе.
Для реалистичного прогнозирования рентабельности предполагаемой деятельности необходим достоверный прогноз по общей динамике развития ситуации в стране, хотя бы на пол года.
Вопрос где с этим прогнозом можно ознакомится? (если он есть и не засекречен)
Вот три месяца назад было рентабельно, а потом наступил кризис. Очень вам хочется Госплана, да? Не работает Госплан. Есть рыночная аналитика, есть стоимость активов, которая измеряется на биржах при покупках и продажах. Есть огромное количество людей, которые работают в бизнес-услугах и отслеживают эти тенденции, что рентабельно, что растет. Деньги перетекают через покупку акций из менее рентабельных отраслей и предприятий в более выгодные, с бо льшими перспективами роста. То, что Вы говорите - это функция рынка. Государство – это агент, который работает там, где рынок работать не может. И у них [рынка и государства] функции достаточно разделены. Или государство поддерживает то, что называется обороноспособность страны, это не рынок. Хотя у американцев, как вы знаете, военные самолеты тоже делают частные компании.
Государство оказывает не рыночные услуги, это его функция: оно замещает провалы рынка. Поэтому давайте не путать божий дар и яичницу. И если государство начнет отслеживать конъюнктуру рынка, то мы получим с вами второй Госплан. Государство должно видеть стратегические вещи: какие пространственные приоритеты у страны, какие территории нуждаются в разных формах поддержки, как улучшить институциональную среду, уменьшить коррупцию, как поддержать уязвимые группы населения, которые сами не могут адаптироваться на рынке труда – это все функции государства. У него и так очень много работы, и, к сожалению, в Российской Федерации оно не очень хорошо с ней справляется.
Vera
Наталья Васильевна, согласитесь, проблема моногородов возникла не теперь. Кризисная ситуация всего лишь эту проблему обострила. Уж ладно Тольятти, хотя тоже когда-нибудь доля АВТОВАЗа на рынке снизилась бы до критичной. А есть ведь ещё "нефтяные" и "газовые" города, месторождения не бездонны... и т.д. Как эта проблема может решаться в перспективе? Планировались ли соответствующие мероприятия "при жизни" СССР?
Нет, не планировались. При плановой экономике считалось, что мы развиваемся поступательно. Единственное, как-то обсуждалась только одна тема: что делать с моногородами в районах добычи природных ресурсов, когда ресурсы закончатся? Плановая экономика все-таки допускала, что природные ресурсы имеют начало и конец. Все остальное должно было развиваться исключительно поступательно. Поэтому у нас получилось так, что в 90-е годы было плохо всем: очень многим территориям, и моногорода, если и выделялись, то у государства все равно не было денег и оно ничем не могло помочь.
Когда мы вступили в период экономического роста 2000-х, у нас сильно закружилась голова от нефтяных доходов, и мы решили, что всегда так будет. Этот кризис очень полезный, он резко отрезвляет, это первое. Второе - он заставляет задуматься о структурных и прочих дефектах российской экономики, и третье - он показывает реальное место государства. Не надо планировать великих и могучих строек на Востоке, надо заниматься теми проблемами, которые не может решить рынок или теми, в которых рынок – худший инструмент для решения. Вот моногорода – это действительно зона повышенного внимания государства. Потому что рынок здесь зачастую бессилен. Рынок бросает это уже отслуживший формат, он ему уже не очень нужен.
